Глава Калуги обратился к перзиденту Путину с предложением учредить новый государственный праздник – 11 ноября, то есть день свержения ордынского ига. Событие это произошло в 1480 году, когда полки Ивана III (тоже, кстати, прозванного современниками Грозным) в сентябре встали кордоном на реке Угре и месяц отбивали попытки татар хана Ахмата переправиться через реку.
А в ноябре Угра замёрзла, и князь Иван приказал отойти от переправ, оборонять которые стало бессмысленно. Но именно этот манёвр принёс победу.
Хан решил, что русские заманивают его изрядно отощавшее войско, и как раз 11 ноября ушел обратно в степь, где и был зарезан соперниками как неудачник, признавший поражение. Иго, таким образом, закончилось.
Но вот праздновать 11 ноября – это как-то двусмысленно...
И дело тут не в отношениях Руси и Орды, а в истории куда более близкой. Около ста лет назад закончилась Первая мировая война. У неё было нечто общее со «стоянием на Угре». Во-первых, «стояние» было едва ли не уникальным для Средневековья примером «позиционной войны», а во-вторых, закончилась эта война так же, как и Первая мировая, - то есть без явной победы одной из сторон.
Для XV века это было делом обычным и приемлемым, а вот для века ХХ-го...
Принципиальное решение признать поражение в войне и запросить мира у Антанты было принято кайзером Вильгельмом на совещании в германской ставке в маленьком бельгийском городке Спа 30 сентября 1918 года, когда никакой революции в Германии ещё и в помине не было. Германский Западный фронт хоть и пятился под ударами англичан и французов, но все-таки держался. Восточного фронта у Германии тогда просто не было; немецкие войска стояли в Польше, на Украине и в Прибалтике, где «малая война» с повстанческими отрядами батьки Махно не шла ни в какое сравнение с мясорубкой на Западе.
Правда, один за другим сдавались союзники Германии – Болгария, Турция, Австро-Венгрия...
Разумеется, немцы к концу 1918 года смертельно устали от войны, но они всё еще не чувствовали себя побежденными, и представление о том, что «война вызвала революцию» не совсем верно. Скорее даже наоборот: революцию вызвало решение заключить мир.
Собственно, германская революция в 1918 году вспыхнула из-за того, что флотские офицеры попытались вывести германский флот из гаваней Киля и Бременсхафена, чтобы дать англичанам последний бой и с честью в нём погибнуть.
Однако матросам, которые уже знали, что скорый мир – дело решённое, такая перспектива категорически не понравилась. 3 ноября 1918 года они взбунтовались и... неожиданно получили всенародную поддержку. Всего за неделю германская монархия развалилась. 9 ноября в Берлине была провозглашена республика, а через два дня новое социал-демократическое правительство признало поражение и подписало перемирие в Компьене. Этим оно заслужило в Германии всеобщую ненависть и репутацию «ноябрьских преступников», которые «ударили ножом в спину» по-прежнему стойкой германской армии.
С одной стороны, появление легенды о «ноже в спину» можно понять; Версальский мир был тяжёл и совсем не почётен... Но с другой – разве в 1945 году победители обошлись с Германией мягче? В 1918 году Германия лишилась примерно 10% своей территории, а в 1945-м её урезали едва ли не на треть. Да и с репарациями тоже было едва ли не круче. И ведь никто в Германии этим уже не возмущался.
Это, собственно, было не удивительно: страна раздолбана бомбардировками, иностранные танки стояли на немецких площадях, а бывшие правители Германии болтались на виселице. Какое уж тут недовольство, какие мечты о реванше… Немцы в 1945-м действительно чувствовали себя побеждёнными и не возражали. А вот в 1918-м ни руин в городах не наблюдалось, ни иностранных солдат на улицах. А значит, всё можно было со временем ещё и переиграть. Потому как если бы не «удар ножом в спину»...
И если бы Первая мировая продлилась на полгода дольше и завершилась не в Бельгии, а в Берлине, то и мир после неё мог бы оказаться куда более надёжным. Но тогда немцы не почувствовали себя побежденными.
В отличие от татар на Угре...
