Этнограф из Санкт-Петербурга Татьяна Щепанская не раз приезжала в Буйский район, конкретно - в Чудцу и потому не без основания считает, что такому названию может быть два объяснения. Первое - это обрусевшая группа автохтонного (древнего) финно-угорского населения, которое пришедшие сюда славяне выделили под именем «чудь». Второе объяснение: это потомки христиан, пришедших в эти места и сохранивших имя «Чудца» только как название местности (церковный приход здесь назывался Никола-Чудца)
А раньше другие люди жили
Отличительные черты народа чудца можно найти в устойчивых стереотипах и речевых формулах, одна из которых - «страна чудес». «Однажды, на исходе зимы, - вспоминал известный костромской писатель Константин Абатуров, - редактор схлопотал мне командировку в самую дальнюю лесную округу, именуемую в народе «страной чудес». Погляжу, думаю, что это за «страна чудес», где я еще не бывал, только по карте знал, что это была округа лесная, расположенная на северо-востоке Буйского района, по соседству с Вологодской областью».
Константин Абатуров побывал в буйском селе Дьяконово в 30-е годы прошлого века, то есть 80 лет назад. Но выражение «страна чудес» живо до сих пор. Хотя некоторые местные жители, говоря о том, что чудца не такие, как все, как говорится со своими «тараканами» в головах, подкрепить такое мнение конкретикой не могут: «И не знаю чем, а все равно нация какая-то», - уверены, к примеру, жители соседней и очень близкой к Чудце также весьма легендарной местности Тутка. Однако Татьяна Щепанская отмечает, что по своему самосознанию чудца относится к русскому этносу, как и, по мнению соседей, несколько менее уверенному: «Руськие, поди, ж то. Но моэть, какия и не руськие жили, ведь раньше, раньше, может совсем другие люди жили».
Чудца располагается у южной границы ареала распространения гидронимов на - ньга (-еньга), топонимические основы которых определяются как из прибалтийско-финских, так и из волжско-финских (мерянского, марийского) языков, то есть язык оставившего их населения должен был занимать промежуточное положение между двумя этими ветвями.
Согласно данным исследователя церковной истории Василия Самарянова (1876 год), «обитатели Чудской волости, расположенной к северу от Галича, в XIV веке говорили «по-чудски».
Интересен и такой момент: у костромской чудцы поминальными днями были не только 3, 9 и 40, как у русских, но и 20-й день после смерти человека, так же, как у вепсов Ленинградской области. Храмы называются у них с добавлением слова «чудцы»: Троица-чудцы, Никола-чудцы. Троица – главный праздник. Особой святыней считается Свирский монастырь, который основал святой Александр Свирский, вепс по происхождению.
Похожа с вепсскими и беспорядочная планировка многих чудцовских поселений и жилищ с печью, расположенной в центре жилой избы. Говорят эти люди на русском языке, который знают многие века, но прежде, вероятно, говорили на вепсском наречии.
Древние достопримечательности
Существование самой чудцы многие историки относят к более древним временам, считая ее автохтонным населением. На вопрос Татьяны Щепанской: «Давно ли чудца здесь живет?» местные жители отвечали: «А вобше все время».
Ядром чудцы исследователи называют Зарековье - левобережную часть приходской территории. Там же расположены древности достопримечательности. Так, костромской краевед Василий Смирнов упоминал, в частности, «группу небольших курганов» около села Чудца, а также небольшую пещеру треугольной формы на обрывистом берегу реки Костромы, протекающей неподалеку. В этой пещере, по местному преданию, когда-то скрывались разбойники. Лихих людей всегда хватало, а где же им еще скрываться, как не в таких местах?
Медвежья лапа - оберег
Испокон веку добраться до села Дьяконово из Буя было весьма затруднительно. Асфальтированная дорога там пролегла совсем недавно. А прежде лучший путь прокладывал только Дед-Мороз. Ну, а летом без трактора лучше было туда и не соваться.
Костромской ученый Лев Филимонов, вспоминая, как он проходил педагогическую практику в селе Дьяконово в 1961 году, усмехался, что «за четыре месяца школа съела четырех медведей на всякие празднества». Накануне каждого праздника супруг одной из учительниц отправлялся на охоту и приносил медведя для торжественного стола. Лев Филимонов рассказывал об этом как об одном из проявлений своеобразия чудцы. Он также говорил об особом отношении к медведю, в частности, об обычае прибивать над притолокой у входа в хозяйственные постройки медвежью лапу - оберег.
И примакам неплохо
Разговоры о красоте девушек Чудцы связаны с темой замужества. Татьяна Щепанская записала из интервью с чудцанками, что красота бывает у девушек от 16 - 17 лет до замужества или потери девичьей чести, а заканчивается в 20 - 22 года, когда «предопределено» переходить из невест в старые девы.
Местные жители уверены: каждая девчонка крадет у себя красоту, если начинает «не тем заниматься», то есть грешить до замужества. Но если она соблюдет свою честь, то и в двадцать пять, и тридцать лет будет считаться молоденькой.
Но по сути, «красота», как понимают жители местности Чудца, означают привлекательность девушки в предбрачный период. Браки с чудцанками были популярны во всей буйской округе. Ребята из местности Тутка даже не считали постыдным «войти в дом» в Чудцу, то есть, женившись на чудцанке, жить в доме родителей жены. Заинтересованность в привлечении парней со стороны может быть связана с некоторой избыточностью тамошних девиц, а вместе с тем и склонностью чудцы к оседлости, самодостаточности.
Чуть что, хватаются за жердь
Один из распространенных стереотипов – «отважные» и «отчаянные» - характеризует мужскую часть чудцовского населения и связан с ситуацией драк между деревнями. Лев Филимонов, на которого то и дело ссылается Татьяна Щепанская, перечисляя признаки своеобразия чудцы, говорит о суровости местных способов проведения досуга. Во время педагогической практики в местной школе он обнаружил, что каждый раз «после выходных учеников становилось на одного-двух меньше».
- Я спросил, - вспоминает Лев Анатольевич, - Что это вы?
- Дак, а мы чудца!
У них же обычай - им как отдыхать, так надо подраться, и не просто кулаками, а жерди из заборов вытаскивали, руки-ноги ломали! Представление об особой драчливости местных парней слыло в качестве стереотипа, одного из параметров самосознания чудцы. Такое же мнение о чудце сложилось в селах Залесье и Елегино.
«Я в Чудце не бывал, но слыхать слыхал, - рассказал житель деревни Горка, что в полутора километрах от Залесья. - Там ни одна гулянка без драки не обойдется. Или одного, или двух – все равно, в любой праздник зарежут. Там народ отчаянный».
«Они отчаянные! - отмечают и жители села Елегино. - Боявые такие, смелые, нахальные».
Подобный стереотип бытовал и на Тутке. «Они драчливые были, я помню, - поведала о чудцовских парнях бывшая тутковская жительница. - Один у нас дрался и даже, знаете, стакан зубами расколол и стеклянки проглачивал. Вот из чудцы, говорили, такой был парень».
В Дьяконове дружные ребята
Несмотря на некую взбалмошность, чудцовские ребята до сих пор считаются необычайно дружными: «Они люди дружные такие были… гулять придут к нам, так они друг за дружку - и за девчонок, и ребята сами с собой - заступались».
«Раньше, когда работали, дак ездили туда, в Чудцу. Ой, хороший там народ до чего, с нашим не сравнишь», - до сих пор говорят старики со всей округи. И это несмотря на отдельные «вывихи» народа «Страны чудес».
И все же, наименование «чудца» по отношению к жителям окрестностей села Дьяконово сегодня больше используется как указание на отличительные черты этой местности, что в немалой степени способствует сохранению обособленности этой локальной группы.
